БЫЛА ЗИМА. СВЕРЧОК ЗАМЕРЗ И ПОДУМАЛ: «А ВОТ БЫЛА БЫ У меня настоящая теплая куртка. Такая куртка, в которой бы всегда было тепло». И дрожащий сверчок пошел дальше через лес, по глубокому снегу.
Он отправился в магазин ласки, которая с недавних пор торговала куртками. У двери магазина стояла orромная черная куртка, такая огромная, что доставала до нижних ветвей дуба. А в самом магазинчике висели самые разные куртки: красные куртки, очень маленькие куртки, куртки с сотней рукавов, куртки из дерева и даже сверкающие куртки.
— Я хочу вон ту большую куртку, — сказал сверчок.
— Хорошо, — ответила ласка.
Они вдвоем подняли куртку, и сверчок надел ее.
Куртка была теплой и тяжелой, и сверчок наконец-то согрелся. «Наконец-то у меня румяные щеки», — обрадовался он.
Сверчок попрощался с лаской и малюсенькими шажками пошел обратно в лес.
Через некоторое время ему повстречались муравей и белка.
— Привет, куртка, — сказал муравей.
Сверчок посмотрел в петельку для пуговицы и ответил:
— Привет, муравей.
— Кто это? — удивилась белка.
— Большая куртка, — объяснил муравей.
— Большая куртка?? — переспросила белка. — Она новая?
— Нет, — ответил муравей, — не новая, но какая-то особенная.
Сверчок ничего им не сказал и задумчиво пошел дальше. «Так-так, — размышлял он. — Значит, я — большая куртка. Так-так. Ну-ну».
А через какое-то время он и вовсе позабыл, что он сверчок.
«Вот это зима», — довольно подумал он и поднял воротник, который был где-то высоко над его бывшей головой.
Но с приходом лета сверчку становилось все теплее. Как-то раз он шел через кусты в тени бука, расстегнувшись и широко расставив рукава.
— Стало слишком тепло для тебя, куртка, — сказал он.
— Да, — пропыхтел он сам себе.
Потом он спросил сам у себя, откуда взялось лето.
«Этого мне никогда не узнать», — подумал он и размечтался о водяных куртках, которые можно было бы просто накинуть на плечи и они бы стекали капельками по спине.
«Как же мне жарко», — подумал он и затосковал по тому времени, когда он дрожал, вздрагивал от холода и стучал зубами, когда у него были посиневшие лапки и заледеневшие крылышки. Он закрыл глаза и увидел перед собой настоящую метель.
Он с трудом выбрался из куртки и осторожно положил ее под дубом на землю.
— Пока, куртка, — попрощался он.
А потом он полетел к реке. «Приму ванну, — подумал он, — вот что я сейчас сделаю».
Тоон Теллеген. «Не все умеют падать»
ОТ МАЛЕЙШЕГО ШУМА Белка рисковала свалиться. Она спала, лежа на на тонюсенькой ветке. В лесу стояла необычайная тишина. Ручей был гладким, как зеркало, Гусеница не двигала челюстями. Медведь держал перед пастью перемазанный медом большой палец, но в рот не совал. Слеза, выползшая на щеку горюющей о чем-то Стрекозы, так и повисла неподвижно.
Белка спала, и никто и ничто не хотело производить ни малейшего шума, из-за которого она могла свалиться с верхушки дерева.
Но вот один буковый листок сорвался сам по себе и, кружась, полетел вниз. Он закружился вокруг ветки, потом между больших ветвей, вдоль ствола, и наконец опустился на землю. С глухим шумом упал он прямо в мох. Шум был почти неслышный, но все же это был шум, громче самого малейшего шума, и Белка свалилась.
С оглушительным шумом рухнула она сквозь толстые ветки на спину Носорога, отскочила вверх, потом вбок и плюхнулась в воду, взметнув брызги и пустив круги по воде. Бабочка, только что разлегшаяся на берегу реки, чтобы обсохнуть, вымокла до нитки и в ярости вскочила. В порыве гнева она закатила оплеуху Гиене, отчего та расхныкалась и разбудила Щуку в тростниках. Щука порскнула прочь, но наткнулась на тонущую Белку.
— Ай, — сказала Щука. Белка не ответила, поскольку под водой ничего толком сказать не могла, но вынырнула из воды, к небу, а потом дальше, под облака.
Там она повисела еще немного, размышляя, куда бы ей было лучше всего приземлиться, и выбрала траву на поляне. Там, поджидая ее, сидел Муравей, с которым они вместе поели вкусненького, а потом отбыли в неизвестном направлении.
Когда спустилась ночь, никто по-прежнему не знал, куда они направились. Сами они знали об этом и того меньше.
Тоон Теллеген. «Однажды в полдень»
ОДНАЖДЫ НОЧЬЮ БЕЛКА УСЛЫШАЛА ШОРОХ. ОКНО распахнулось, и в комнату влетел слон. На голове у него красовалась огненно-красная шапочка.
— Слон! — испуганно воскликнула белка, подскочив в постели.
Но слон ничего ей не ответил, пару раз облетел комнату, что-то мурлыча, заглянул в белкин шкаф, слегка похлопал ушами, поправил шапочку и вылетел наружу. Как пушинка.
Потом белка услышала, как что-то шлепнулось, кто-то ойкнул и окно снова захлопнулось. Когда на следующее утро она проснулась, то была уверена, что все ей приснилось.
Но когда в этот же день она встретила слона и рассказала ему свой сон, он показал ей шишку на лбу и объяснил: «Я ударился, когда упал. Тогда, с бука».
— Так это по-настоящему был ты??? — удивилась белка.
— Ах, по-настоящему… — потупился слон, — что такое «по-настоящему»… я всегда думал, что это слово значит так много…
— А шапочка? — спросила белка. — Та красная шапочка, она была настоящая?
— Ах, да, эта шапочка… — начал было слон. На его губах заиграла нежная улыбка, и он посмотрел вдаль куда-то мимо белки.
— Это длинная история… — сказал он наконец.
Белка ничего не сказала. Она нахмурила лоб и попрощалась со слоном.
Вечером она хорошенько закрыла окно и придвинула к нему шкаф. В эту ночь к ней никто не прилетел.
Тоон Теллеген. «Не все умеют падать»
КОГДА РАЗРАЗИЛАСЬ ГРОЗА, Белка сидела на берегу канавы, под ивой. Иву повалило ветром, и она упала прямо Белке на хвост, а вода в канаве бушевала и ходила ходуном.
Белка вопила от боли, но из-за рева бури ее никто не слышал.
Когда гроза отгремела, снова сделалось тихо. Вода, поплескавшись в берега, ушла назад в канаву, и тростники снова распрямились. Но ива по-прежнему лежала на Белкином хвосте.
— На помощь! — крикнула Белка.
Из травы вынырнул Ивовый Листоед.
— Ты кто? — спросила Белка.
— Ты на помощь звала или вопросы задавать!? — спросил Листоед, раскатывая верхнюю губу.
— Нет-нет… — быстро сказала Белка. — Ой, мой хвост!
Листоед теперь раскатал обе губы, поплевал на ладошки и приподнял иву. Одним уверенным движением он закинул ее на луг.
— Неплохой столбик в свое время из нее выйдет, — сказал он.
— А вот можно спросить… — начала опять Белка.
— Нет, нельзя, — перебил ее Листоед. — Можешь меня поблагодарить, но спрашивать нельзя.
— Да, да, спасибо тебе большое, премного обязана, но кто…
— А я предупреждал! — воскликнул Листоед. Он подобрал нижнюю губу, выдернул из земли тополь и придавил им Белкин хвост.
— Ай! — воскликнула Белка.
— Я тебя прекрасно слышу, — сказал Листоед.
— Да, — пискнула Белка.
— Ну и что теперь? — спросил Листоед.
— Я больше ничего не стану спрашивать!
Но Листоед был неумолим и вновь скрылся в траве по берегу канавы.
Днем мимо Белки проходили Жаворонок, Слон, Щука и Сверчок, но ни один из них не смог приподнять тополь.
Со слезами на глазах Белка всматривалась в ночь, сидя на краю канавы. Было страшно холодно.
И тогда вновь появился Листоед.
«…» но тогда Белка вовремя прикусила язык, потому крикнула «ай» и больше ничего не сказала.
Листоед приподнял тополь одной рукой, подкинул его на другой и зашвырнул за горизонт. А потом вновь скрылся в траве, не удостоив Белку взглядом.
— А-а, — сказал Муравей на следующий день, когда Белка рассказала ему о своих злоключениях, — так ведь это же был Ивовый Листоед. Ты его что, не знаешь? Раньше их двое было, да один другого как-то раз так ущипнул — ни за что, просто из вредности — что тот возьми да рассыпься в звезды небесные.
Белка больше ничего не сказала и только ощупала шишку на хвосте. Она никогда не знала, можно ли верить Муравью на слово.
Тоон Теллеген. «Однажды в полдень»
ЗВЕРИ!
У КОГО ИЗ ВАС СЕГОДНЯ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ?
Если ни у кого, то кто хотел бы отпраздновать его заранее?
Если таких тоже нет, то кто из вас хочет отпраздновать что-нибудь другое и позвать меня на торт с пирогом?
Если все равно никто, то кто хочет просто так испечь торт (с медом, взбитыми сливками, сладким желе и сахарной глазурью) и спросить меня, не зайду ли я в гости, чтобы его съесть?
Если опять никто, то что же мне делать?
Вы знаете, что такое пропадать? Вот это сейчас со мной случится.
Помогите мне.
Медведь.
В тот вечер у всех был день рождения, остальные праздновали его заранее, или праздновали что-нибудь другое, или просто пекли торт. Медведь носился от дома к дому, пока окончательно не выбился из сил. Тогда он улегся под ивой и тихонько заснул в лучах заходящего солнца.
Тоон Теллеген. «Письма только для своих»
ОДНАЖДЫ УТРОМ Белка решила сменить квартиру. На вершине бука слишком дуло, и к тому же парой веток ниже освободился симпатичный домик переехавшей на дуб Тли.
Белка заметила проходившего внизу Муравья и окликнула ему сверху — не хочет ли он помочь?
— А то как же! — крикнул Муравей, устремляясь наверх. Немного погодя он уже водрузил себе на спину шкаф. Но вместо того, чтобы спуститься с ним в новое жилище, он взвалил на спину еще и стол, а потом и стул.
— Не все сразу! — крикнула Белка. — Не напрягайся! — Но Муравей упрямо продолжал навьючивать на себя мебель: стол, стул, буфет, кровать, зеркало, умывальник, комод, ведро, ковер, ковровую выбивалку, сковородку, булавку, метлу и много всего прочего.
Без единого оха-вздоха он вышел из дому, прихватил напоследок дверную ручку и ступил на нижнюю ветку.
Однако сквозь застилавший глаза туман видел он плохо, оступился и чуть было не упал, и легкий порыв ветра смел скарб с его спины. Ветру понравилась игра, и он дунул посильнее. Буфет унесся под облака, кровать закружилась меж листьев в кроне бука, а зеркало взмыло высоко над лесом, над лугом, над пляжем и улетело к морю — там в нем отразились сияющие волны и Дельфин — к полной его неожиданности.
— Ой, — сказал Муравей.
— Говорили тебе, — сказала Белка, со слезами на глазах провожая взглядом стул, спикировавший в реку и скрывшийся в воде.
Безмолвно вошли они в новое, совершенно пустое Белкино жилище.
— Ну, ну, я тебе смастерю чего-нибудь, — промямлил Муравей.
— Ладно уж, — сказала Белка.
Они глядели в непривычно узкое оконце. Солнце зашло. Где-то у линии горизонта покачивался на волнах стол.
— Частенько я за этим столом сиживала, — вздохнула Белка.
В ту ночь она спала на голом полу. Муравей лежал в своей постели и еще часами мучался вопросом, откуда взялась в то утро его необычная сила. Ну уж не от большого ума, думал он. От чего же тогда?
Тоон Теллеген. «Однажды в полдень»
БЕЛКА ЛЕЖАЛА во мху, опираясь локтем на хвост. Все, на что падал ее взгляд, было зеленым: листва на деревьях, кусты, трава, мох. Она прикрыла глаза, подставила спину бьющим сквозь ветки солнечным лучам и замечталась о небе, об аромате меда и смолы и о буковых орешках.
И незаметно для себя заснула.
Ее растормошил Муравей.
— Белка! — заорал он. — Вставай!
Белка вскочила.
— Чего там? — воскликнула она.
— Да ничего, — сказал Муравей. — В этом-то все и дело.
Белка огляделась и увидела, что лес исчез. Небо над ней исчезло. И земля под ней исчезла. Она принюхалась, но запахи тоже исчезли; прислушалась, но ничего не услышала. Ветра не было, волн на реке не было, ветки не трещали.
— Что происходит? — закричала она. Но и Муравей уже тоже исчез.
— Муравей! Муравей! — заголосила Белка. Ответа не было, и, крикнув еще раз, она не услышала своего голоса. А потом и ее собственные пальцы и хвост на глазах у нее сделались невидимыми.
«О, — подумала она, — я…» — И тут ее собственные мысли тоже исчезли.
Больше не было ничего. Ничего.
Очень постепенно и, может быть, только по прошествии долгого времени, а может, и совершенно внезапно, послышался шорох, еще почти едва различимый. Это была травинка — она распрямлялась, возникши из ничего. Немного погодя появился лютик, и запахло ивовой корой.
«… здесь…» — подумала Белка. Перед ней возник волосок, а там постепенно нарисовался и весь хвост.
— Ну, наконец-то, — вздохнула она.
Немного погодя мир снова был в полном порядке, и они с Муравьем сидели рядышком и болтали.
— Это была передислокация, — объявил Муравей.
Белка никогда не слыхала ни о каких передислокациях.
— Это катастрофа такая, — пояснил Муравей. — Очень редко случается, — значительно прибавил он. — Все передислоцируется куда-то в никуда. А потом, потихонечку — обратно.
В тот вечер Муравей показал Белке книжку с картинками. Большинство страниц были вырваны, или их там попросту никогда не было. И когда Белка перевернула последнюю страницу, книга рассыпалась по листочку. Муравей сдул ее со стола, и листочки, кружась в воздухе, полетели на землю.
— Это просто чудо еще, что мы тут сидим, — сказал Муравей. — Но само по себе это, в сущности, совершенно обыкновенное дело.
Белка к тому времени уже проголодалась, и ее больше интересовало, не найдется ли у Муравья чего-нибудь, чтобы заморить червячка. Хотя бы какого-нибудь завалященького букового орешка.
Тоон Теллеген. «Все равно тебя не брошу»
ОДНАЖДЫ, КОГДА БЕЛКА, уставившись в небо, дивилась его синеве, а Муравей как раз отыскал себе травинку по вкусу, к ним подбежал запыхавшийся Сверчок и с трудом выдохнул:
— Кража со взломом… у Лося… рога унесли…
Кражи со взломом были в лесу редкостью. После таинственного исчезновения горшка с медом из Козявкиного буфета — давным-давно — о таком больше не слыхивали.
Белка и Муравей вскочили и ринулись к дому Лося.
Они увидели его на краю луга, поникшего, с красным платком на голове.
Завидев Белку и Муравья, Лось сперва жалобно взревел, а потом поведал, что, собственно, произошло.
— Всего-то их разок и снял, на секундочку, а потом смотрю — рука через окно — рраз, над столом, через стул, к тумбочке, где они лежали, и я даже охнуть не успел или «Эй, ты там!» крикнуть, как они хвать — и нету, ни руки, ни рогов…
В больших, блестящих глазах Лося стояли крупные слезы.
— Ну, ничего, — сказал Муравей.
— Ну да, ничего, — возразила Белка.
— Я хочу сказать, — пояснил Муравей, — они либо отыщутся, либо мы что-нибудь придумаем. Вот что я хочу сказать.
— Это как это, что-нибудь придумаем? — удивился Лось, снимая красный платок, под которым блестел гладкий розовый череп. Белка фыркнула в кулачок.
Муравей больше ничего не сказал. Сперва он отправился на поиски похитителя, а потом, не найдя его, углубился в мелколесье.
Несколько часов спустя он вынырнул оттуда с великолепными рогами, сработанными из десятков веток, сучков, прутиков, побегов и прочего древесного сора. Прежние рога не шли с этими ни в какое сравнение.
С триумфом водрузил Муравей новые рога на голову смущенного Лося, сделал шажок назад и произнес: «Вуаля».
Белка задумчиво посмотрела на него, но ничего не сказала, а Лось, в своих искусственных рогах, сделал неуверенный шажок, потом подпрыгнул, а затем, наконец, крутанул сальто, чего за ним до тех пор не водилось.
Когда вечером того же дня старые рога были обнаружены Водяной Улиткой на дне реки, Лось про них и слышать не захотел. Он отдал их Жуку, которому идея понравилась, и уже на следующее утро с восходом солнца он щеголял своим новым головным убором.
Журавль, только что возвратившийся из дальних странствий, увидел разгуливающего Жука и свалился с неба — не то от удивления, не то от хохота. Он и сам потом не смог вспомнить, от чего, когда отдышался.
Тоон Теллеген. «Однажды в полдень»
КОГДА МУРАВЕЙ опять был в дальней дороге, Белка сидела у окна и думала о нем.
Внезапно ее охватила дрожь, и она подумала: «А он вообще-то существует?»
Она присела к столу и уронила голову на руки.
«Может, я его просто-напросто выдумала…» — сказала она самой себе. Настроение у нее совсем испортилось, и она испугалась, что впадет в такую меланхолию, что никогда больше не сможет пошевелиться.
Поэтому она поспешно вскочила, выбежала за дверь, скользнула вниз по стволу бука и ринулась в лес.
Чуть погодя ей навстречу попался Сверчок.
— Сверчок, а Сверчок, — задыхаясь, выпалила Белка, — ты про Муравья ничего не знаешь?
Сверчок замер на месте, и лицо его исказило выражение мучительного раздумья.
— Муравей… — пробормотал он, — слыхал я о нем чего-то… Ну-ка, еще раз, как ты сказала?
— Муравей, — повторила Белка. — Му-ра-вей.
— Муравей, — задумчиво повторил Сверчок. — Муравей… Муравей…
И он потряс головой.
— Ох, — вздохнула Белка. — Ну, точно, выдумала я его.
— В самом деле? — с любопытством спросил Сверчок. Он обожал выдумки.
Но Белка поспешила дальше и спросила о том же самом у Жука, Ласточки, Слона и Воробья, однако ни один из них никогда ничего не слыхал о Муравье.
— Неа… — говорили они. — Муравей… Нет. Уж извини. — Они слыхали о Выхухоли, о Коноплянке, об Антилопе Гну, об Овцебыке и о Нарвале, но ничего не знали о Муравье.
К вечеру Белка вернулась домой. Ноги у были в грязи, и она едва взобралась на дерево. Мрачная, сидела она у дверей, подставив лицо последним солнечным лучам.
«Значит, я его выдумала… — подумала она. — И усики, и эти его большие пальцы на ногах, и что мед он любит больше всего на свете… И то, что я по нему соскучилась, это я тоже выдумала…»
Она мысленно представила себе свою выдумку. Вот они в обнимку сидят на берегу реки. Немного погодя она даже услышала, как ее выдумка разговаривает с ней и толкует о чем-то таком мудреном, что и сама толком не понимает.
И Белка заснула перед дверью своего домика, теплым летним вечером.
А далеко-далеко от нее, в пустыне, Муравей, утирая потный лоб, бежал что было сил к ней, к Белке. «Хоть бы она меня не забыла», — подумал он и прибавил ходу.
— Белка! — крикнул он. — Я иду!
Тоон Теллеген. «Все равно тебя не брошу»
ОДНАЖДЫ В ПОЛДЕНЬ на опушке леса Белка и Сверчок решили поиграть в прятки. Но, поскольку ни один из них не умел считать до четырех, они не знали, когда начинать искать.
— Я спрячусь, а ты закрой глаза и жди, пока дождь не пойдет, — сказал Сверчок, приметивший вдали тучку. Но тучка прошла стороной, и, когда стемнело, Сверчок хлопнул Белку по плечу и попросил ее придумать что-нибудь получше.
На другой день у Сверчка появилась новая идея. Он спрячется, а потом помашет Жаворонку, висящему высоко в небе, и тот крикнет: «Иди искать!»
Это был хороший план и, когда Жаворонок крикнул «Иди искать!», Белка немедленно ринулась на поиски. Она искала очень усердно, переворачивала каждый камушек, осматривала каждую травинку, шарила мизинцем в каждой норке, но Сверчка так и не нашла.
Когда стемнело, Жаворонок крикнул:
— Ну, я пошел домой. Общий привет.
— Пока-а-а! — крикнули Белка и Сверчок. Сверчок тоже выбрался наружу и радостно хлопнул Белку по плечу.
— Это было супер! — заорал он. — Потрясно! Ты меня не нашла! Ха-ха! Давай завтра опять!
И так было на следующий день, и еще много дней подряд. Белка зажмуривалась, Сверчок прятался, Жаворонок кричал: «Иди искать», и Белка искала до заката солнца, после чего Жаворонок улетал домой, а радостный Сверчок выскакивал наружу.
Через месяц Белке это приелось.
— Ну вот еще! — возмутился Сверчок. — Найди меня сперва!
В эти дни Белка едва волочила ноги, глаза у нее постоянно были на мокром месте, но отыскать Сверчка ее не удавалось.
В один прекрасный день на полянку она не пришла.
Немного погодя разъяренный Сверчок замолотил в ее дверь:
— Это еще что за дела? Мы так не договаривались.
Ответа не последовало. Сверчок вошел в дом, но постель Белки была пуста. Как он ни искал, по каким углам не шарил, внутри и снаружи, на земле и под землей, Белки он не нашел.
И, когда в тот вечер зашло солнце, Сверчок отправился домой в глубокой задумчивости.
Тоон Теллеген. «Однажды в полдень»