БЕЛКА ЛЕЖАЛА во мху, опираясь локтем на хвост. Все, на что падал ее взгляд, было зеленым: листва на деревьях, кусты, трава, мох. Она прикрыла глаза, подставила спину бьющим сквозь ветки солнечным лучам и замечталась о небе, об аромате меда и смолы и о буковых орешках.

И незаметно для себя заснула.

Ее растормошил Муравей.

— Белка! — заорал он. — Вставай!

Белка вскочила.

— Чего там? — воскликнула она.

— Да ничего, — сказал Муравей. — В этом-то все и дело.

Белка огляделась и увидела, что лес исчез. Небо над ней исчезло. И земля под ней исчезла. Она принюхалась, но запахи тоже исчезли; прислушалась, но ничего не услышала. Ветра не было, волн на реке не было, ветки не трещали.

— Что происходит? — закричала она. Но и Муравей уже тоже исчез.

— Муравей! Муравей! — заголосила Белка. Ответа не было, и, крикнув еще раз, она не услышала своего голоса. А потом и ее собственные пальцы и хвост на глазах у нее сделались невидимыми.

«О, — подумала она, — я…» —  И тут ее собственные мысли тоже исчезли.

Больше не было ничего. Ничего.

Очень постепенно и, может быть, только по прошествии долгого времени, а может, и совершенно внезапно, послышался шорох, еще почти едва различимый. Это была травинка — она распрямлялась, возникши из ничего. Немного погодя появился лютик, и запахло ивовой корой.

«… здесь…» — подумала Белка. Перед ней возник волосок, а там постепенно нарисовался и весь хвост.

— Ну, наконец-то, — вздохнула она.

Немного погодя мир снова был в полном порядке, и они с Муравьем сидели рядышком и болтали.

— Это была передислокация, — объявил Муравей.

Белка никогда не слыхала ни о каких передислокациях.

— Это катастрофа такая, — пояснил Муравей. — Очень редко случается, — значительно прибавил он. — Все передислоцируется куда-то в никуда. А потом, потихонечку — обратно.

В тот вечер Муравей показал Белке книжку с картинками. Большинство страниц были вырваны, или их там попросту никогда не было. И когда Белка перевернула последнюю страницу, книга рассыпалась по листочку. Муравей сдул ее со стола, и листочки, кружась в воздухе, полетели на землю.

— Это просто чудо еще, что мы тут сидим, — сказал Муравей. — Но само по себе это, в сущности, совершенно обыкновенное дело.

Белка к тому времени уже проголодалась, и ее больше интересовало, не найдется ли у Муравья чего-нибудь, чтобы заморить червячка. Хотя бы какого-нибудь завалященького букового орешка.

 

Тоон Теллеген. «Все равно тебя не брошу»