КАК-ТО В ПОЛДЕНЬ Белка задумчиво сидела на берегу реки. Она оперлась на локоть и прилегла на траву, подстелив под себя собственный хвост, а вокруг нее цвели лютики, клевер и маргаритки.

Она думала обо всем сразу. Светило солнце, и она рассеянно глядела на поблескивавшую воду. Порой мимо пролетала Цапля, и ее тень скользила по воде.

Внезапно Белка встрепенулась, будто пробудившись ото сна, хотя и не была уверена, что спала. Ей хорошо помнилось, что река завела с ней разговор и сказала, что вот попробовала бы она, Белка, заснуть как-нибудь лет этак на 100, и что тогда бы они посмотрели. И что Белке показалось, что это страшно долго. Спи скорее, — сказал Белка самой себе, или сделала вид, что заснула, но в мгновение ока, была разбужена…

— Ай! — вскрикнула она.

— А что мне оставалось делать, — сказала Оса. — Ты мне все крыло оттоптала.

— Так ведь спала же я!.. — воскликнула Белка, не вполне уверенно.

— Ну и что? Ты думаешь, это что-то меняет?

— Так ведь я лежала себе тихонько…

— Ну и что? Когда мне крыло оттаптывают, мне все равно, что да как. Воздух там по нему топчется, свет, или вовсе пустота — я все чувствую. И тогда я жалю. Воздух, свет, пустоту, — жалю, и все тут!

Под тяжестью собственных слов Оса повалилась на спину, но тут же вскочила.

— Так что вот таким вот образом, — закончила она.

— Вообще-то больно, — сказала Белка, чувствуя, как вздувается шишка у нее на колене.

— Проняло, стало быть! — загадочно ухмыльнувшись, сказала Оса.

Белка вздохнула. Она устала, и был вечер, и река больше не блестела даже в самой далекой дали, даже за мостом, на западе, где все еще краснело небо.

— Ну, я пошла, — сказала Оса.

— Давай, — сказала Белка.

— С крылом сделаю что-нибудь, — сказала Оса, — а мне больше и не встать на него.

— Это да, — сказала Белка. Оса с трудом полетела прочь, а Белка, хромая и спотыкаясь в наступивших сумерках, побрела в лес, к дому.

 

Тоон Теллеген. «Однажды в полдень»

ДВЕ СТАРУШКИ любили друг друга, но позабыли, что нужно при этом делать. Они иссохли, окостенели и довольно явственно похрустывали суставами.

— Можно попробовать поцеловаться по старинке, — предложила как-то вечером одна старушка.

— Отчего же нет, — сказала другая старушка, ошеломлённая подобным предложением.

— А если из этого ничего не выйдет, что-нибудь да придумаем, — сказала первая.

С трудом поднялись они со своих стульев и, шаркая, побрели навстречу друг другу.

Приблизившись, постояли немного, чтобы перевести дух. Затем они принялись обсуждать, как им держать руки во время поцелуя.

— Положим друг другу на плечи? — спросила одна старушка.

— Да. Или нет, постой. Всё же не надо. На талию. Это гораздо лучше.

— А как мы при этом будем стоять — просто так, или станем ласкать друг друга? — спросила первая старушка.

— Ласкать, — сказала другая старушка.

Это было ранним вечером, в августе. Они кутались в вышитые шёлковые шали — от сквозняка. С улицы доносилось чириканье воробьев, аромат роз.

— Ну? — начала одна старушка.

— Погоди-ка, — сказала другая старушка. — С открытыми глазами или с закрытыми?

— С закрытыми, — ответила первая. — Я-то уж, во всяком случае, точно зажмурюсь.

— И я, — сказала другая старушка.

— Вот и хорошо. Ну, давай, что ли… — сказала первая старушка.

Они сдвинули головы, закрыли глаза, положили руки друг другу на талии и поцеловались.

«С ума сойти… — думали они. — Значит, можем ещё что-то!» Правда, до ласк у них так и не дошло: им нужно было сохранять равновесие. Они целовались в течение целой минуты, пока у них не заболели губы. Тогда вновь, шажок за шажком, они попятились в разные стороны.

Солнце зашло. Чёрный дрозд распевал на крыше.

— Попробуем завтра ещё разок? — спросила первая старушка осторожно.

— Хорошо, — согласилась другая, — но тогда уж я положу тебе руку на шею — думаю, я тогда вернее буду держаться. Как ты считаешь?

— Давай, — сказала первая старушка. Её губы всё ещё обжигало или покалывало —  она, вообще говоря, и сама толком не знала, что это было за чувство. Ей вспомнилось, как она стояла однажды на балконе, летним вечером, в темноте, давным-давно, и как та девушка неожиданно поцеловала её, будто бы обознавшись, — у неё дрожали руки — и что она тогда тоже положила руку ей на шею.

 

Тоон Теллеген. «Две старые старушки»