БЕЛКА ЗАБОЛЕЛА. В ознобе лежала она под одеялами. Муравей, непоколебимо убежденный в своем умении распознавать хвори, заглянул к ней в ухо и заявил, что разглядел там, далеко в глубине, что-то красное, судя по блеску очень похожее на драгоценный камень.

— Неужто и впрямь камушек? — задумчиво пробормотал он про себя.

— Да не болит у меня никакое ухо, — буркнула Белка, еще глубже зарываясь в одеяла.

Потом заскочил Сверчок и с важной миной ущипнул Белку за кончик хвоста.

— Ой! — вскрикнула Белка.

— Ага! — обрадовался Сверчок. — Вот оно!

Но Белка только покачала головой и попросила друзей удалиться.

Несколько часов подряд лежала она в совершенном одиночестве, клацая зубами в своей теплой постели. Стемнело. Белка задремала, но внезапный стук в дверь разбудил ее.

— Кто там? — спросила она.

— Я, — ответил голос.

— Кто это я?

— Ну, я. 

И кто-то вошел в комнату, но кто именно, Белка в темноте не разглядела.

— Вы кто? — спросила она.

— Я, — повторил голос. Белке он показался незнакомым.

— А что вам надо?

— Отправляйся-ка ты в путешествие, — сказал голос. — Ты расхворалась оттого, что болеешь.

— Да не хочу я ни в какое путешествие, — заупрямилась Белка. — Ничего хорошего из этого не выйдет.

— Надо, — сказал голос.

Белка почувствовала, как сквозь распахнутую дверь к ее постели подлетел ветерок, подхватил Белку и понес куда-то. Она летела в самой вышине и видела под собой тысячи мерцающих звезд, а совсем внизу — желтую точку Луны. В ушах ее звучал странный свист, временами перемежавшийся обрывками песен.

«…дома нет, а ведь только что…» — голос Муравья.

«…может, к Жирафу…» — голос Сверчка.

«…на людей посмотреть, себя показать…» — голос Жирафа.

«…фокусы, наконец, научится показывать…» — голос Хамелеона, который она всего-то однажды слышала на дне рождения у Колибри, а может, у Кашалота…

Голоса сделались неразличимы, а свист становился все громче. И вот с глухим стуком шмякнулась она в мох под буком, рано утром, в один прекрасный весенний день.

К ней тут же подоспел Муравей.

— Ты с кровати свалилась, — озабоченно сказал он и добавил: — И ладно бы только это.

— Еще чудо, что все обошлось, — выдохнул, подоспев, Сверчок.

Белка кивнула. Через некоторое время болезненная шишка у нее на затылке исчезла бесследно.

 

Тоон Теллеген. «Однажды в полдень»

КАК-ТО В ПОЛДЕНЬ Белка задумчиво сидела на берегу реки. Она оперлась на локоть и прилегла на траву, подстелив под себя собственный хвост, а вокруг нее цвели лютики, клевер и маргаритки.

Она думала обо всем сразу. Светило солнце, и она рассеянно глядела на поблескивавшую воду. Порой мимо пролетала Цапля, и ее тень скользила по воде.

Внезапно Белка встрепенулась, будто пробудившись ото сна, хотя и не была уверена, что спала. Ей хорошо помнилось, что река завела с ней разговор и сказала, что вот попробовала бы она, Белка, заснуть как-нибудь лет этак на 100, и что тогда бы они посмотрели. И что Белке показалось, что это страшно долго. Спи скорее, — сказал Белка самой себе, или сделала вид, что заснула, но в мгновение ока, была разбужена…

— Ай! — вскрикнула она.

— А что мне оставалось делать, — сказала Оса. — Ты мне все крыло оттоптала.

— Так ведь спала же я!.. — воскликнула Белка, не вполне уверенно.

— Ну и что? Ты думаешь, это что-то меняет?

— Так ведь я лежала себе тихонько…

— Ну и что? Когда мне крыло оттаптывают, мне все равно, что да как. Воздух там по нему топчется, свет, или вовсе пустота — я все чувствую. И тогда я жалю. Воздух, свет, пустоту, — жалю, и все тут!

Под тяжестью собственных слов Оса повалилась на спину, но тут же вскочила.

— Так что вот таким вот образом, — закончила она.

— Вообще-то больно, — сказала Белка, чувствуя, как вздувается шишка у нее на колене.

— Проняло, стало быть! — загадочно ухмыльнувшись, сказала Оса.

Белка вздохнула. Она устала, и был вечер, и река больше не блестела даже в самой далекой дали, даже за мостом, на западе, где все еще краснело небо.

— Ну, я пошла, — сказала Оса.

— Давай, — сказала Белка.

— С крылом сделаю что-нибудь, — сказала Оса, — а мне больше и не встать на него.

— Это да, — сказала Белка. Оса с трудом полетела прочь, а Белка, хромая и спотыкаясь в наступивших сумерках, побрела в лес, к дому.

 

Тоон Теллеген. «Однажды в полдень»