— КАК ТЫ ДУМАЕШЬ, пройдем мы когда-нибудь? — спросил однажды Муравей.
Белка уставилась на него с удивлением.
— Ну, вроде как праздник проходит, — сказал Муравей.
Белка все еще не понимала.
Но Муравей поглядел вдаль, куда-то сквозь деревья, и сказал:
— Не знаю, не знаю… — И на лбу его залегли морщины.
— Так как же это мы пройдем-то? — недоумевала Белка.
Муравей смешался.
— Когда праздник кончается, все расходятся по домам, — сказала Белка. — Когда кончается путешествие, тогда потирают ручки и заглядываю в буфет — не найдется ли там еще горшочек меду… А вот если мы пройдем…
Муравей помолчал, потом загадочно похрустел усиками.
— Это еще что такое? — удивилась Белка.
— Да вот голову ломаю, — ответил Муравей.
Повисло длительное молчание.
Потом Муравей поднялся, заложил руки за спину и принялся мерять шагами комнату.
— Все голову ломаешь? — спросила Белка.
— Угу, — сказал Муравей.
— Ну и как?
— Да никак.
В конце концов Муравей снова уселся.
— Не знаю, — сказал он. — Вообще-то я ведь все знаю, скажи, Белка…
Белка кивнула.
— А чего я не знаю, — продолжал Муравей, — того и не бывает. Но вот насчет того, что мы пройдем…
Он покачал головой.
Белка налила еще чаю.
Муравей рассеянно отхлебнул из чашки.
Тоон Теллеген. «Все равно тебя не брошу»
ШИРОКО РАСПАХНУТЫМИ ГЛАЗАМИ глядела Белка на окружающий мир.
Был теплый летний день. Вон там из черной земли поднималась острая зеленая травинка. А там лежал камешек, расписанный серыми завитками, а там — корень бука, о который она только что споткнулась и возле которого она сидела и широко распахнутыми глазами глядела на мир. Мир!
Белка тряхнула головой и решила глядеть на мир внимательней. Она подхватила камешек и в его белой сердцевине разглядела две небольших дырочки. Белка вгляделась, и на дне одной из дырочек увидела пылинку, а посреди этой пылинки разгуливал, со слезами на глазах, в которых отражалось окно, за которым…
В этот момент Белка почувствовала у себя на плече чью-то руку.
— Погоди! — отмахнулась Белка, но отверстие камешка закрыла тень. Белка обернулась. Прямо перед ней маячила дружелюбная физиономия Жирафа.
— Белка! — сказал Жираф.
Белка тряхнула головой и сказала:
— Ну вот, Жираф, ты мне все испортил. Я познавала мир все больше и больше, проникала в него все глубже и глубже, чуть было в окно не заглянула… а тут ты…
— Идешь со мной? — не дослушав, спросил Жираф.
— Куда?
— В поисковую экспедицию.
— А что мы собираемся искать?
— Ну, если б я знал, это была бы уже не поисковая экспедиция.
Белка снова вздохнула. Она устала от поисковых экспедиций. Они постоянно ходили в поисковые экспедиции, и всякий раз открывали что-нибудь новое. Ничего нового в этом не было. Она отшвырнула камешек, и он, просвистев над самой дорожкой, исчез в зарослях.
— Ладно, — сказала она. — Идем в твою поисковую экспедицию.
Она припустилась за Жирафом по направлению к опушке леса. Там они открыли Муравья, который лежал себе и спал, и Медведя, глодавшего какую-то перемазанную медом штуковину. Там же они открыли, какая в этот день стояла жара, и уселись на берегу канавы, тянувшейся вдоль луга. Все вместе они открыли так же, как легко бывает заснуть без задних ног на краю света.
Тоон Теллеген. «Однажды в полдень»