БЫЛА СЕРЕДИНА ЛЕТА. БЕЛКА СИДЕЛА за столом у себя в домике на макушке бука.
Муравей отправился в путешествие и, вполне вероятно, мог никогда больше не вернуться. Это было почти наверняка, ведь он сам так сказал, когда уходил. Белка положила голову на лапы.
Было очень тихо.
Белка думала о муравье и о дальней дали, и о «почти наверняка», и о «никогда». «Я очень расстроена, — думала она, — я это точно знаю». Она посмотрела вокруг. Ее стол тоже выглядел расстроенным, и окошко, и голубое небо за ним, и даже солнце высоко в небе. «Разве они могут расстроиться?» — подумала белка. Ответа она не знала.
Вдруг с четырех сторон она услышала четыре голоса, они говорили:
— Мы можем, мы можем расстроиться очень сильно.
Белка удивленно оглянулась. По стенам катились огромные слезы. «Это стены», — догадалась она.
— Да, — всхлипнули стены. И тихонько задрожали.
А потом они вдруг затихли. Слезы исчезли, и стены больше не дрожали.
Белка снова положила подбородок на лапы и задумалась: если стены могут расстроиться, то могут ли они разозлиться?
И вдруг она услышала грохот. Это висевшие на стенах вещи попадали на пол, а стены угрожающе двинулись к середине комнаты и встали вокруг стола. Они трещали и скрипели от злости. Белка закрыла лицо ладошками.
— На кого вы злитесь? — спросила она.
— На муравья, — прогремели стены.
Белка выглянула из-за ладошек и удивленно посмотрела на стены.
— На муравья? Но ведь муравей очень славный!
— Нет, — сказали стены. — Муравей вовсе не славный.
И тут они вдруг опять встали на свое обычное место.
Белка аккуратно повесила все упавшие вещи обратно.
Потом она подошла к окну и посмотрела вдаль.
— Муравей, — тихо сказала она.
«Я не сержусь на него, — подумала она, — но все-таки…»
И тут откуда-то очень издалека, может быть, даже с другого конца света, донесся голос:
— Да-да?
Белка знала, что некоторые вещи кажутся более настоящими, чем на самом деле. Но еще она знала, что «почти наверняка» никогда не означает «совершенно точно». Она потерла лапки, достала из шкафа большой горшок меда и поставила его на стол.
Потом снова села и положила голову на лапы.
Совершенно бесшумно к ней приблизились стены. Им явно хотелось меда.
— Как чудесно, — шептали они, теснясь вокруг белки. — Мед…
— Даже не думайте, — сказала белка. — Это для муравья. Он вот-вот придет.
Стены немного побурчали, а потом стали обычными стенами. Они стояли на своих местах и не издавали больше ни звука.
Тоон Теллеген. «Неужели никто не рассердится?»