Рекомендует Лиза Биргер

Голландца Тоона Теллегена в России очень любят и называют «амстердамским Хармсом». И правда, его короткие рассказы и стишки отсылают к русским абсурдистам. Для тех, кто повсюду ищет русские корни, Теллеген настоящая находка: его странная для голландца фамилия происходит от фамилии русского деда — Телегин. Так что налицо родство не только литературное.

Как большинство хармсовских стишков, русский Теллеген очень трудно вмещается в формат только детской литературы. Не каждый порекомендует детям сборник «Две старые старушки» про двух очень милых совсем стареньких амстердамских лесбиянок или «Как выздоравливал сверчок» про особенности депрессии у насекомых.

На самом же деле книг для взрослых у Теллегена только четыре, а вот для детей — более двадцати. «Мой папа» — именно детская книга, хотя, как весь Теллеген, она очень трудно поддается пересказу. Это рассказы маленького Оливера, папа которого — самый высокий человек в мире. Помимо выдающегося роста этот родитель обладает еще рядом сверхспособностей: может становиться невидимым, вытягиваться от дома до самой школы и шептать Оливеру на ухо подсказки на уроке, делаться маленьким, так что его можно таскать с собой в чемоданчике. Папа разобрал мир и снова собрал его, однажды спас планету, когда она утонула, знает все на свете и все на свете может сделать.

Вообще, подобные рассказы о папе более всего напоминают рассказы о супергероях, ведь каждому ребенку хочется исключительных родителей. И хотя фраза «сейчас я, конечно, преувеличиваю» встречается в книге только один раз, она вполне могла бы стоять там на каждой странице. Неважно, впрочем, что случалось, а что нет. Важно, что Теллеген отличный выдумщик, выдумал такого папу, которого сразу хочется присвоить. Но и не надейтесь: однажды соседский мальчик уже хотел обменять своего папу на папу Оливера. Ничего не вышло.

Пересказывать такие сказки — дело гиблое, как и пытаться анализировать их, разбирать, вычленять сюжет и описывать героев. Взгляд, который предлагает Теллеген, — взгляд не взрослого и не ребенка. Он сам находится где-то посередине, на третьей стороне. И хотя его территория открыта уже русскими абсурдистами, Теллеген продолжает исследовать ее. Потому что абсурд у него — не деконструкция языка и смыслов, а их зановоизобретение, расширяющее пространство литературы так, что в нем действительно становится возможно все: «Нет, мой папа действительно может все. Он может заставить ураганы успокоиться или, как это называется, стихнуть, то есть чтобы они больше никогда не дули так сильно. Он может высушить дождь высоко в небе, еще до того, как он упадет на землю. Он может потушить вулканы и угомонить землетрясения. И он очень хорошо тушит пожары».

18.05.2007 © «Коммерсант»