ЭТО БЫЛО в разгаре лета. Белка сидела за столом на верхушке своего бука.

Муравей где-то путешествовал, и, возможно, на возвращение его рассчитывать уже не приходилось. «Почти наверняка», — сказал он перед уходом.

Белка опустила голову на руки.

Было очень тихо.

Белка думала о Муравье и о дальних далях и о «почти наверняка» и о «никогда».

«Приуныла я что-то, — подумала она, — это уж точно. — Она осмотрелась. У ее стола тоже был унылый вид, и у окна, и у синего неба за окном, и даже у солнца, высоко в небе. Неужто все что угодно может приуныть?» — подумала она.

Внезапно вокруг нее раздались голоса: «Вот мы, например, очень даже можем приуныть».

Белка с изумлением огляделась вокруг. По стенам катились крупные слезы. «Стены мои», — подумала Белка. «Ага», — всхлипнули стены, тихонько вздрагивая.

И вдруг снова замерли. Слезы их высохли, и они застыли неподвижно.

Белка опять уложила голову на руки и задумалась. Если они могут расстроиться, они и рассердиться могут?

Внезапно она услышала рычание. На пол посыпалось все, что висело на стенах, они угрожающе шагнули на середину комнаты и вплотную обступили стол, скрежеща и скрипя от злости.

Белка закрыла лицо руками.

— Вы это на кого? — спросила она.

— На Муравья, — прорычали стены.

Белка отвела руки от лица и ошарашено уставилась на стены.

— На Муравья? — переспросила она. — Да ведь он же такой хороший!

— Ну вот еще, — фыркнули стены. — Ничего он не хороший!

И встали на свои прежние места.

Белка развесила по стенам все, что с них попадало, потом подошла к окну и уставилась вдаль.

— Муравей, — проговорила она тихонько. «Сердиться-то я не сержусь, — подумала она, — но все-таки…»

Очень издалека — возможно, с другого конца света — ей вдруг послышалось:

— Правда не сердишься?

Белка знала, что некоторые вещи выглядят правдоподобнее, чем они есть на самом деле. Но она знала и то, что «почти наверняка» никогда не означает «совершенно точно». Она потерла ручки, достала из буфета большой горшок меду и снова уселась за стол, уложив голову на руки.

Стены бесшумно, но весьма целеустремленно обступили ее.

— Мед, — подобравшись вплотную, зашептали они. — Вкуснятина.

— Э нет, — сказала Белка. — Это для Муравья. Он скоро придет.

Стены немного поворчали, но отступили, и снова сделались обычными стенами, встали на обычные места и притихли.

 

Тоон Теллеген «Все равно тебя не брошу»