МЕДВЕДЬ СНОВА БЫЛ ИМЕНИННИКОМ и устроил пышный праздник. Его предыдущий день рождения случился только-только на прошлой неделе, но это было не в счет. Этот был — настоящий. Его друзей совершенно не смущало то, что дни рождения Медведя случались все чаще и чаще.
Праздник быстро вошел в силу. Ворон и Соловей устроили музыку, и на площадку вышли первые танцоры. Это были: Кузнечик, во фраке с иголочки, и Слон, по такому случаю взявший ванну и смотревшийся великолепно в своей гладкой серой коже. Они вальсировали по площадке из угла в угол, наступали друг другу на ноги, при неожиданном ускорении темпа валились на столики гостей и то и дело кувыркались по земле, когда музыка требовала изящного поворота. Тем не менее, они сорвали бурные аплодисменты.
По просьбе Медведя Пчела прожужжала печальную песню о некоей заблудшей Осе, которая забралась в какой-то цветок и нашли ее только через несколько дней, измученную и всю в пыльце. И с тех пор ей уж было неповадно собирать мед. Во время представления Медведь расчувствовался и пару раз хлопнул в ладоши, а под конец прослезился. «Спасибо тебе, Пчелушка, уважила…» — бормотал он.
После Пчелы наступила очередь Жирафа — тот раздобыл где-то пару ходулей и теперь хотел похвастаться. Это было великолепное зрелище — рассеянный Жираф, разгуливающий на ходулях. Поднявшись на верхнюю ступеньку, он стукнулся головой о крышу домика, не рассчитанного на такие фокусы. На помощь Жирафу бросились Муравей и Дятел.
Все до единого отлично повеселились и снова и снова поздравляли Медведя и желали ему скорейшего нового дня рождения.
Белка сидела на диване и уплетала торт — кусок за куском. Мало-помалу она заваливалась на спину, а живот ее становился все толще и толще. В конце концов, он раздулся настолько, что никто не мог больше окинуть его взглядом. Звери благоговейно столпились вокруг жующей Белки, но никому не удавалось обозреть ее громадный живот — ни привстав на цыпочки, ни даже забравшись на стул. Было слышно, как торт бурчит у нее в животе, но можно было только предположить, что там с ним происходило, как Белка могла еще смотреть на него и как только в нее еще лезло.
Тоон Теллеген. «Однажды в полдень»