— Я УЖАСНО ЗЛОЙ, — СКАЗАЛ ЖУК ОДНАЖДЫ ЗИМНИМ ВЕЧЕРОМ.
— А я намного злее тебя, — ответил дождевой червяк.
Они сидели рядышком под розовым кустом. На лес спустились сумерки.
— Вовсе нет, — сказал жук. — И речи об этом быть не может.
— Нет? — закричал червяк.
— Нет! — завопил жук.
Они вскочили на ноги и разозлились еще сильнее. Головы и плечи у них покраснели от ярости, и скоро вокруг собрались звери, которые с удивлением на них смотрели.
— До чего ж они злые, — сказали звери.
— Я — самый злющий! — кричал жук.
— Нет я! Я! — вопил дождевой червяк. Звери ходили кругами вокруг жука и червяка, осторожно дотрагивались до их злющих плеч, обжигали пальцы и перья, качали головами и обсуждали все между собой.
Прошло много времени, прежде чем они наконец согласились друг с другом и сказали:
— Вы оба ужасно злые. Но жук — самый злющий,
— Ага! — сказал жук. — Так я и знал.
Он довольно улыбался и кивал всем вокруг. Дождевой червяк разбушевался еще сильнее и стал совсем красным.
— Нет, это я самый злющий! Я! — визжал он.
Звери попятились, а некоторые упали на спину. Из глаз червяка во все стороны летели искры. Кое-где вспыхнула трава. А червяк становился все злее и злее.
Жук не сводил с него глаз и думал: «Вот это и вправду жуткая злость…» Он почесал себя за ухом и подумал: «Все равно я еще злее. Ведь все они сами так сказали».
А потом почесал шею и заверещал с такой злостью, как не верещал еще никто. Звери отступили еще дальше, а потом и вовсе бросились наутек.
— Да уж, — говорили они друг другу. — Жук и вправду самый злющий.
— Да-а! — верещал жук и больше уже не улыбался.
Топая ногами и вереща, жук и червяк стояли рядом посреди леса.
Стемнело. Облачка тумана пробирались вверх сквозь кустарник. Взошла луна. Но прошло немало часов, пока жук и червяк перестали злиться.
Тогда они подули друг другу на плечи и легонько, по-дружески по ним похлопали.
— Ты тоже был ужасно злой, дождевой червяк, — сказал жук.
— Но ты был самый злющий, — ответил червяк.
— Ах, — сказал жук и скромно потупил глаза.
А потом они пошли домой к дождевому червяку, чтобы поесть чего-нибудь черненького. Луна поднялась высоко, и время от времени на деревьях и окутанных туманом кустах хрустели ветки. Ночь была прохладной
Тоон Теллеген. «Неужели никто не рассердится?»